По ту сторону рассвета - Страница 73

— Прощай, — печально улыбнулась Морвен.

* * *

Следующим вечером Гили наконец-то увидел настоящий эльфийский замок. Правда, оценить увиденное не смог: во-первых, было уже темно, во-вторых, похмельное недомогание его еще не отпустило и он был весь в себе, в-третьих, шел занудный мелкий дождь, не прекращавшийся почти до вечера, из-за чего всю дорогу Гили прятался в плащ и капюшон. Так что замок Барад-Эйтель в вечер прибытия остался для него не более чем названием.

Комната, которую им дали на двоих, была маленькой, но не тесной — в ней не было ничего лишнего: кровать у стены, небольшой стол — каменная столешница на деревянной раме — два табурета и широкая лавка. Берен показал, где в стенной нише лежит постель — набитый сеном плоский мешок и плотное шерстяное одеяло; где в каменном выступе проходит полость с теплым воздухом — такие приспособления были во всех эльфийских замках. Мокрую одежду можно было положить на горячий камень и высушить. Говорят, заметил Берен, эльфы переняли это у гномов, только там горячий воздух идет из глубин земли, а здесь нарочно топят в подвале большую печь. Одним камнем убивают двух птиц: эта же печь согревает и кухонные плиты, а кухня здесь — будь здоров: постоянный гарнизон Барад-Эйтель составляет больше тысячи человек и эльфов, не считая семей и прислуги, а во время войны крепость может вместить еще семь тысяч душ. Рассказав об этом, Берен тут же погнал оруженосца за горячей водой — вымыться на ночь. Подражая эльфам, человеческая знать подражала и их чистоплотности. Гили и сам уже привык по всякому поводу мыть руки и чистить зубы палочкой с разжеванным кончиком, но мытье после целого дня езды под дождем казалось ему все-таки излишеством.

На следующее утро Берен велел ему, закончив все дела, найти Айменела. Однако Айменел первым нашел Гили в конюшне. У эльфа было при себе два меча — затупленных учебных скаты. Стража легко выпустила их за ворота, и они свернули к ровной, засыпанной песком площадке, где еще с полторы сотни человек — и эльфов — упражнялись во владении оружием.

Гили перетрусил. Ему как-то не пришло в голову, что когда-то все, находящиеся здесь, были такими же неумехами, как он. Он видел множество мужчин и таких же, как он сам, мальчишек, проделывающих красивые, сложные и опасные движения, иногда — в одиночку, иногда — парами, а то и один отбивался от нескольких — и все эти движения казались ему недосягаемо ловкими и ладными. Спина сразу стала деревянной, а ноги слегка подкосились.

Они нашли свободное место с краешку. Айменел протянул ему один из мечей, рукоятью вперед. Взял свой меч за клинок у гарды, показал Гили раскрытую правую ладонь — и вложил в нее рукоять, показывая, как правильно сжать пальцы. Гили повторил движение. Попытался скопировать стойку.

— Ты держишь птицу, — сказал эльф. — Сильно сожмешь — задушишь. Слабо сожмешь — улетит.

Меч в его руке совершил короткое, мощное движение, ударил по клинку Гили — тот вылетел у паренька из рук.

— Улетела, — улыбнулся Айменел.

Гили пошел за мечом, подобрал его.

— Сначала — один, — сказал эльф. — Без пары. Привыкай к мечу. Приучай руку.

Они встали рядом, Айменел показал первое движение.

— «Морской змей», — сказал он, описывая клинком круг слева от себя, потом — справа, так, что лезвие, проходя впереди, рубило воздух сверху вниз. Левая рука эльфа была за спиной, заложена за пояс.

Гили начал повторять движение, Айменел обошел его кругом.

— Локоть, — сказал он, — легонько стукнув ученика по неловко вынесенному в момент поднимания меча локтю. Гили вскрикнул и уронил руку.

— Tiro! — Айменел снова встал в стойку. «Смотри!» — понял Гили. — Не локоть работает. Quare. Тянешь меч вверх — не надо. Сам взлетать должен. Есть вес. Есть сила. Есть движение. Вот он вниз пошел, сам упал… — эльф рубанул мечом воздух, чуть-чуть довернул кисть — меч действительно сам, описав круг, вышел на позицию для удара. — Немножко рукой помогаешь, совсем немножко — он сам идет вверх.

Гили попробовал повторить упражнение с той же летящей грацией — не получилось, меч не набрал нужной скорости, все равно нужно было тащить его вверх, вынося локоть.

— Медленно делаешь, — покачал головой Айменел. — Меча боишься. Себя боишься. Сжимаешь кисть, душишь птицу. Не надо. Запястье свободно, — он вытянул руку вверх, меч завертелся мельницей над его головой: рука оставалась почти неподвижной, работала только кисть. — У тебя сильные руки, они должны только вспомнить это. Care! («делай!»)

Гили начал «вспоминать». Вскоре стало получаться, но прибавилась новая беда: другие ребята, кто постарше него, а кто помладше, присев неподалеку на бревно для передышки, начали обмениваться ехидными замечаниями — нарочно громко, чтобы услышал Гили, и нарочно — на талиска, чтобы не понял эльф.

— Смотри, какая деревенщина взялась за меч, — сказал один из них.

— И нашел когда! Как будто в пятнадцать лет начавши, уже можно научиться…

— Гляньте, как он за рукоятку держится! Ни дать ни взять — как за коровью сиську.

— Эй, селюк, чего морда побитая? На горох упал?

— Не, мыши погрызли!

Гили вспыхнул, движения мгновенно утратили обретенную было легкость. Айменел глянул на мальчишек — те умолкли. Смысл их речей эльфу не был понятен, но тон говорил сам за себя.

— Avalasto! — повернулся он к Гили. — Не слушай. Никого между тобой и мечом. Care.

Мальчишек очень скоро разогнал по местам наставник — высокий бородатый человек. До обеда Айменел загонял Гили до того, что тот не чувствовал рук.